Юдин А. Русская народная культура. Кульминационные и критические точки народной духовности
ОГЛАВЛЕНИЕ
Святые Древней Руси
Но два первых русских святых оказались не соответствующими ни одному привычному классу.
Как замечал Е. Голубинский, в русской церкви изначально главным основанием для причисления к лику святых был дар чудотворения; исключения немногочисленны. Но одних чудес все-таки мало для всенародного почитания еще до канонизации, как это случилось с первыми русскими святыми; нужно что-то еще.
Полностью противоположно выбору Бориса и Глеба поведение пославшего убийц Святополка, который впоследствии панически бежал от ожидавшей его кары в пустынное место между Польшей и Чехией (на запад, т.е. в направлении, противоположном священному; на запад обращаются лицом, произнося черные заклинания), где следы его потерялись.
Итак, русские расценили поступок Бориса и Глеба не как проявление слабости или помрачения ума, но как свидетельство святости, что говорит о большой духовной силе народа и глубоком постижении им христианского учения. С другой стороны, необходимо заметить, что культ Бориса и Глеба был в значительной степени подкреплен языческим поклонением парным (близнечным) персонажам. Об этом, по мнению В.Н. Топорова, свидетельствует прежде всего канонизация двух братьев из трех, убитых по указанию Святополка. О близнечной природе культа говорит и сходство («парность») и симметричность изображений святых князей в иконописной традиции (колорит и некоторые предметные особенности этих изображений, как и образы предсмертной просьбы Глеба о милости, где он сравнивает себя с недозревшим колосом, не до конца возросшей лозой с плодом, позволяют связать культ с образом двойного растения, корня или плода, связанного, в свою очередь, в традиционной модели мира с близнецами и плодородием).
Последний парадокс культа Бориса и Глеба, по Г.П. Федотову, в том, что святые, не противившиеся насильственной смерти, после нее оказываются предводителями небесных сил, защищающих русскую землю от врагов; эти представления отражены в литературных памятниках.
Феодосии-игумен проявляет те же черты характера. Он завел монастырскую жизнь согласно строгому греческому Студийскому уставу, хочет, чтобы все происходило по раз заведенным твердым правилам. Но при этом не любит наказывать, не гневается, не выходит из себя, «но милосерд и тих». Он не гнушается никакой, даже черной работой, после которой проводит ночи в молитве, но, стесняясь этого, притворяется спящим, когда под утро к его келье подходит инок. За исключением нескольких эпизодов (вериги в юности, молитва полуобнаженным комариной ночью), он не мучит специально в аскетических целях своей плоти, предпочитая труд, молитву, пост, воздержание от сна. Это традиция, как заметил Г.П. Федотов, близкая не египетскому или сирийскому, а палестинскому монашеству.
Феодосии против обзаведения значительным хозяйством, и монастырь фактически существует благодаря милостивой помощи со стороны, которая, по молитве игумена, приходит всегда вовремя. Но значительная часть получаемого, в свою очередь, раздается бедным.
Феодосии строго пресекает попытки делать хозяйственные запасы и рассчитывать наперед, прямо следуя букве евангельского учения. Кроткий и тихий, он гневно обличает киевского князя Святослава, изгнавшего старшего брата с престола. Князь ничего не может поделать с праведником-«диссидентом» и вынужден сам приехать в монастырь за примирением, которого, впрочем, окончательно так и не наступает: Феодосия едва уговорили поминать во время службы князя, и то только после имени изгнанного брата.
Мы видим, что Феодосии, терпимый к человеческим слабостям, не терпит нарушения законов божеских и человеческих. Он максималист, поскольку пытается по мере сил строить жизнь по моральным заповедям Нового Завета. Он вынужден как руководитель и наставник монашеской общины искать и находить компромиссы с миром, но это именно сознательные досадные компромиссы. Феодосии еще не готов полностью поставить себя вне общества, соблюдая букву Завета (как позднее юродивые), но элемент юродства, самоуничижения, как справедливо заметил Г.П. Федотов, в его поведении достаточно силен. Образ противостоящего миру кроткого святого монаха, как и вольно жертвующих собой страстотерпцев, оказался весьма существенным для дальнейшего развития народного духа.
Умер святой, не достигнув, вероятно, и сорока лет. По всей видимости, его крепкое тело подорвали чрезмерное постничество и бессонные ночи.
В Орде нет и речи о гневе за старые грехи. Батый хочет обещаниями уговорить князя «подчиниться обычаю по примеру прочих князей», т.е. поклониться языческой святыне. «Михаил отвечает словами, в которых резко разделяет. религиозное и политическое: «Тебе царю кланяются, понеже ти поручил Бог царствие света сего; а ему же сии кланяются, то аз не кланяюсь». Находящийся в Орде внук его Борис, князь Ростовский, бояре умоляют его покориться; бояре обещают даже принять на себя его вину «перед Богом». Михаил отвечает: «Не хощу только именем зватися христианин, а дела творити поганых». Умирая, князь с Феодором поют о подвиге мучеников. Чудесные знамения прославляют их кончину. Тела их лежали много дней «неврежени», над ними «столп огнен явися. и пение ангельское слышаху» (ср. те же мотивы относительно Бориса и Глеба). Перед нами, таким образом, добровольное мученичество за веру.
Следует упомянуть и иные направления общественной деятельности святых епископов: заступничество новгородского епископа за город при осаде враждебными ратями, политическую деятельность московских митрополитов Петра, Алексия и Ионы, очень много сделавших для создания возвышения Московского государства. Напомним: Петр, перенесший в Москву митрополичью кафедру, фактически был основателем этого государства; Алексий, второй митрополит из русских, по сути, правил им в малолетство князя Дмитрия (будущего Донского); Иона был первым митрополитом, поставленным без утверждения Константинопольского патриарха, что означало автокефалию (назависимость, самоуправление церкви). Вспомним и св. Филиппа, митрополита, резко выступившего против опричнины Ивана Грозного, обличавшего царя за казни и пострадавшего за это: он был извергнут из сана, сослан и вскоре убит.
Кроме Кириллова монастыря известны еще два центра, продолжавшие Сергиеву традицию в заволжских землях: монастыри южной части Вологодского уезда и Спасо-Каменный монастырь на Кубенском оз. (между Вологодским и Белозерским краями). Эта традиция заключалась в суровой аскетической жизни, подчиненной постоянной работе духа, «внутреннему деланию», состоявшемуся в «очищении ума» и молитвенном соединении с Богом, изредка в поздней литературе выражаемом в терминах исихазма. В любом случае северные монастыри хранили Сергиеву мистическую традицию, достигшую расцвета в фигуре преп. Нила Сорского.
Отголоски деятельности инквизиции были, по всей вероятности, с ранней молодости известны Иосифу».
Ивану Санину (таково мирское имя Иосифа) «было восемь лет, когда его родители отдали его в монастырь для начального образования. По словам его биографов, Иван с ранней молодости отличался как красотою, силой и мужественностью своего облика, так и умом и волевым характером. Двадцати лет он решил уйти в монастырь, но, пожелав сначала посоветоваться с мудрым наставником, он отправился к очень известному отшельнику Варсанофию в окрестности Твери и дал ему обещание делать все, что тот от него потребует (черта, очень характерная для Иосифа). Варсанофий послал юношу в Боровск в монастырь к Пафнутию, куда Иван и направился немедленно. Прибыв в указанный ему монастырь, он застал игумена за работой среди своих монахов. Пафнутий носил и обтесывал бревна. При первом же ударе колокола он оставил работу и поспешил в церковь к вечерней службе. Для новоприбывшего это был первый урок. Он бросился тогда к ногам Пафнутия с мольбой был принятым в число монахов. Как человек очень опытный, Пафнутий тотчас угадал душевную силу этого бросившегося ему в ноги юноши и в тот же вечер дал ему постриг».
Вторым ударом стало осуждение на Соборе 1531 г. ученика Нила Сорского, влиятельного нестяжателя Вассиана Косого (Патрикеева), монаха княжеского рода (князь-инок), последователя Нила Сорского и заволжских старцев. Он был тоже обвинен в ереси и сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь, где, по словам знаменитого князя Курбского, «по мале времени его уморили».
церкви известно всего несколько столпников, например преп. Никита столпник переяславский (+1186) и преп. Савва Вишерский (+1461). В новое же время подвиг Серафима остался единственным.
А в юдин русская традиционная народная духовность
Поклонитесь своим предкам
СТАРОРУССКИЕ КОРНИ. РУССКИЕ И РУСИЧИ
Родился я в 1937 году в Ленинграде, но до самой войны жил, в основном, в деревне Нечаино под Старой Руссой, у бабушки Василисы Мелентьевны Принцевой.
С удивлением узнал, что жителей Старой Руссы и ее окрестностей называют неуклюжим словом «рушане». Почему бы не руссами или русичами? Русских все еще много, а русичи, похоже, перевелись.
Древность Старой Руссы
Расположена Старая Русса неподалеку от Ильмень-озера, при слиянии рек Полисти и Порусьи. По ту сторону Ильмень-озера, на берегу реки Волхов стоит Великий Новгород, который как бы и назван новым городом по отношению к Старой Руссе.
Дата основания города спорна. В 1967 году было решено отпраздновать восьмисотлетний юбилей города, но не исключено, что Старая Русса старше Новгорода, как бы мать ему или бабушка. Историки и археологи называют Старую Руссу загадочной: в средневековых документах имя этого города встречается редко, да и то лишь в связи с событиями в Новгороде. Думается, они лукавят. Естественно предположить, что память о языческой Руссе была безжалостно уничтожена в X веке при насильственной христианизации Руси, что привело к разрыву национальной истории русичей.
Есть глухие известия о том, что даже до крещения грамотность деловитых новгородцев была скорее правилом, чем исключением. У славян еще до глаголицы Кирилла и Мефодия была письменность, какие-то «черты и резы», подобно скандинавским рунам. Действительно, существовали же писаные договоры Руси с Византией, определявшие условия торговли, мореплавания, взаимопомощи, выкупа пленных. Очевидно, договоры должны были быть составлены не только по-гречески. Из летописи известно, что в 907 года вещий князь Олег поставил корабли на колеса, атаковал Царьград-Константинополь с поля и поверг греков в ужас. Повесив свой щит на вратах в знак победы, он заключил с византийцами первый мирный договор. Повторяю: об этом известно из летописи, написанной и отредактированной через несколько столетий после указанных событий. А где же исходные документы?
Если верить летописи, крещение киевлян в 988 году прошло достаточно спокойно. А вот свободолюбивый Новгород пришлось обращать в христианство дважды. Новгородцы не желали отдавать языческие святыни на поругание и оказали вооруженное сопротивление киевской военной экспедиции, возглавляемой Добрыней (возможно, Дабраном, «говоруном»), иноземным дядей князя Владимира. Добрыня-Дабран подавил сопротивление, едва не сжег город, а затем ниспроверг идолы и силой крестил горожан в реке Волхов. (Не правда ли, типичный способ насаждения чуждой идеологии? Не так ли действовали потом латышские и якутские стрелки, в честь которых были переименованы старорусские улицы?)
Вероятно, дохристианские памятники славянской культуры сжигали вместе с языческими святилищами и при последующих «чистках». Поэтому сохранившиеся мифы едва ли не правдивее тенденционных летописей. Поэтому я со здравым скепсисом отношусь к летописям.
Род как бы объединяет в себе всех прочих богов, и в этом смысле вера древних славян имеет общие корни с монотеистическими религиями! Вероятно, если бы речь шла только о духовной сущности верований, а не о политических и экономических притязаниях, то не было бы религиозных столкновений и войн.
Предполагается, что сходство основных мотивов славянской, древнегреческой и древнеиндийской мифологий является отголоском какого-то незапамятного единства или, по крайней мере, сходства человеческих воззрений, образа жизни, древних, но отнюдь не примитивных культур.
Как и многие русские люди, в душах которых сплав крестьянской традиция и коммунистического воспитания породил современное многобожие, я должен бы, по совести, называться православным язычником. С детства люблю мифы и предания разных народов о богах и героях, об устройстве и судьбах мира, об упорядочении беспорядка в традиционной модели мира.
К сожалению, восточнославянскую мифологию мы знаем значительно хуже античной. Это настоящая terra incognita. А ведь она, по определению, и должна составлять первооснову русской народной духовности.
Остатки былого величия
Старая Русса некогда была центром богатого уезда, прославленного солевым промыслом. Прежний облик города безвозвратно разрушила революция, затем испепелила война. Старинный облик Старой Руссы удалось представить только в местном краеведческом музее, который разместился в древних покоях бывшего Спасо-Преображенского монастыря.
На Гостинодворной, Троицкой, Кукуевской, Духовской улицах, в Кучином и Богоявленском переулках стояли крепкие, из толстых бревен одно-, двухэтажные особняки с резными оконцами, с мезонинами и балкончиками ювелирной работы. А на площади перед Гостиным двором шла бойкая торговля скотом, текстилем, мехами, медом, салом.
Из краеведческого музея отправились в дом-музей Ф.И.Достоевского. Оказалось, что он стоит рядышком с той самой маслобойней! Мама больше глядела не на экспонаты, а в окна второго этажа на окрестности, и показывала, где что было и как перестроено. Тут же сбежались музейные работники, засыпали вопросами. Например, мама вспоминала, что тропинка шла мимо камня на углу усадьбы, и ей это подтвердили: именно так описан маршрут Алеши Карамазова.
Под вечер направились на ночлег к двоюродному брату Дмитрию. По пути повстречалась старушка и, приглядевшись, охнула: «Шура!» Оказалось, еще одна родственница, мамина подруга детства. Вот что значит родной город!
Откуда такая королевская фамилия у простых новгородских крестьян, предков моей матери?
Изба и банька у пруда, заросшего дурманящим гоноболем (или гонобобелем?). Сад с яблонями и ульями. Медоносная трава по пояс, а в ней шалаш. Меня оставили сторожить роящихся пчел; я немного зазевался, но все ж успел предупредить деда; он окурил рой и сгреб его в холщевый мешок. А потом мед гнали, ешь от пуза, но с махоньким кусочком хлеба. Кузница на горке, квадратный молчаливый дед в кожаном фартуке постукивает молоточком, а я силюсь изобразить из себя молотобойца. Подымающийся к часовне батюшка; я его испугался и отпустил коляску с двоюродным братом Валеркой под горку. Праздник Троицы, березки вдоль дороги и в избе натыканы.
Прикинув примерные годы рождения предков, мы попадаем в аракчеевские времена, когда, возможно, жил дед Петра, некий Алексей, основавший Алексино.
Есть предположение, что увечные гвардейцы селились вокруг тех самых аракчеевских поселений. Скажем, сам бог велел хромым идти в кузнецы, основу силу тогдашних оруужейников и инженерных войск, или в скотоводы, основу интендантской службы.
Так вот, тетя Женя, Евгения Васильевна Гулидова, рассказавшая мне о гвардейском происхождении фамилии Принцевых, предполагала, что основание Алексино имеет отношение к тем же временам. Возможно, один из таких гвардейцев поставил кузницу, вокруг которой выросла деревня, названная впоследствии Алексино по его имени.